Последняя история не бывает радостной. Так устроено, что в конце обязательно придётся рассказать о том, о чём писать хочется меньше всего на свете. Это не легко, но не бывает рассказов без последней главы...

И я должна сейчас написать эту последнюю главу о нашем Винсике.

Я должна вспомнить, как он появился в нашей жизни... по сути, случайно. Мы не выбирали его, не искали — пришли смотреть помёт, хозяйка положила его ко мне на колени и сказала: «Наташа (Озерянская) говорит, это вам».

Вот этот ещё совсем ничего не понимающий щенок принёс нам не только много радости, но и надежду. Покупали мы его для бабушки, которая страдала от болезни Альцгеймера. Мы не очень понимали тогда, что это значит. Мы не знали, что это за болезнь... да мы даже не знали, что это болезнь. Мы просто видели, что бабушка совсем теряет память — и хуже того, стала агрессивной. Если бы мы тогда понимали, в чём дело, решились бы мы бросить в эту топку маленького щенка?...

Думаю, что нет. Не решились бы.

Мы были бы правы по отношению к собаке, потому что детство его прошло в очень нехороших условиях. Бабушка ещё месяца полтора устраивала нам скандалы и угрожала выгнать щенка из дома. Потом её агрессия постепенно, как-то незаметно прошла. Собаку эту она полюбила безумно — к сожалению, соблюдать режим кормления, например, она была совершенно неспособна. Винс рос как-нибудь, толстым красивым парнишей. Мы делали для него, что могли, но при этом понимали, что в каком-то смысле жертвуем собакой ради бабушки... А он был её единственным лекарством. Да каким лекарством! Полтора года бабушка прожила с ним относительно спокойной жизнью... не уверена, что где-то вообще есть врачи, справляющиеся с Альцгеймером лучше, чем этот голенастый пёс...

И мы его полюбили. Мы очень полюбили его. Он был уникальным псом: встречал вас слюнявой мордой и мужицкими манерами, так что вы старались держаться от него подальше, а глядишь — через пару часов вы уже обнимались с ним и не хотели расставаться. Я не встречала другой собаки, которая так умела влезать в душу любому, даже нелюбителям собак, и это при его размерах. Он не был хорошо воспитан, но обладал поразительным внутренним благородством, и именно этим покорял сердца.

Несмотря ни на что, это были очень счастливые месяцы. В них были свои переживания, но больше всего было счастья, потому что бабушке стало лучше и потому что у нас появился такой замечательный член семьи. Особенно любил Винса Слава, чей палец Винсик грыз в щенячестве.

Мы ходили на прогулки и занимались с инструктором — правда, нельзя сказать, что сильно преуспели. Если нужно было Винса подозвать, проще всего было раскинуть руки и позвать: «Давай обниматься!» — это было очень забавно и трогательно. Винсик до конца жизни прибегал на этот зов, улыбаясь и прижимая уши. Такой большой пёсик, он очень любил обниматься...

...он вообще любил, когда на него обращают внимание. Любил, когда вокруг много народу, любил, когда гости. Любил гулять со всеми — в лесу, в поле... где угодно. Любил ездить с нами на машине — обычно впереди его ждали какие-то весёлые приключения.

С появлением в нашей семье Белочки, жизнь, казалось, совсем наладилась. Винс опекал её и был счастлив; мы были счастливы, наблюдая за ними. Винс был прекрасной нянькой, и Белочка, когда была маленькая, очень трогательно во всём ему подражала. Большая собака и маленькая собака, они были замечательной парой.

Винс ходил на выставки и даже что-то выиграл. Мы гордились им: он был красавцем...

Монопородка в мае 2007-го стала его триумфом: Победитель клуба! Он был этого достоин...

Всё рухнуло в конце июля. Чёртов Альцгеймер, так долго сдерживаемый нашим замечальным псом, взял реванш... и на этот раз это было уже безнадёжно. Мне всё ещё больно вспоминать тот ад, в котором мы оказались — и в котором оказался Винс. Мы понимали, что этот пёс, которого мы так полюбили, сейчас в большой опасности. Мы приезжали через день и привозили еду, но бабушка кормила его как попало. Ни о каком лечении, в случае чего, не было и речи: бабушка вообще не хотела выпускать Винса из поля зрения, мы даже к врачу не могли бы его свозить; к счастью, в эти месяцы обошлось без такой необходимости. Она несколько раз выпускала его за ворота, и соседи грозились собаку пристрелить. Мы даже хотели отдать Винса в хорошие руки, ведь положение было отчаянным...

Но Винс был единственным существом в мире, чьё имя бабушка помнила. Она любила его какими-то уже последними силами души... и мы не решились. Мы понимали: только Винс ещё как-то удерживает бабушку на этом свете. Мы смирились... и ждали развязки.

Она наступила в конце ноября. И, как ни горько, это было облегчением.

Я никогда не забуду, как мы приехали и выпустили Винса из дома, в котором он оказался заперт на двое суток... Не представляю, что он пережил, что он думал в эти дни... В доме было чисто; Винс спрыгнул с крыльца и писал минут пять... А потом стащил у нас вонючее, протухшее в отключенном холодильнике мясо...

Так или иначе, с этого дня у него (и у нас всех) началась новая жизнь. Куда более предсказуемая — и наконец-то мы смогли обеспечить Винсу хороший уход.

После маленького ада, который мы пережили, мы наслаждались общением, совместными прогулками, разными мелочами, хорошо знакомыми каждому, у кого когда-либо была собака.

На два года в Винову жизнь вошла тётя Лена. Она искренне полюбила Винса... впрочем, это и так понятно; по-другому и быть не могло.

Именно тогда я написала, что Винс дарит нам любовь огромную, как он сам... Это была правда. Теперь мне так не хватает этой большой любви большой собаки — но она у меня хотя бы была, эта любовь... Я смотрю на фотографии и вижу, как мы были счастливы.

Мы даже предприняли с Винсом вояж в Ригу на выставку — вот это было Приключение! Ничего не выиграли, но впечатлений получили досыта! Винс обаял всех (кроме судьи, к сожалению), даже сотрудников эстонской таможни. Мы воспринимали это как должное...

Нам было всё равно, что он не выиграл на выставке. Мы знали, что Винс — красавец. Будет ли ещё в нашей жизни такая собака?..

К сожалению, Винсу вскоре пришлось пережить ещё одну потерю: его любимая няня тётя Лена вышла замуж и покинула нас; его новым опекуном стала Нина Михайловна — Винс и её принял радушно. Он вообще был очень радушным псом.

Пожалуй, последней его большой любовью стала Яшма, маленькая террористка, которую мы передерживали до отправки к хозяйке в Финляндию. Она так его мучила, что мы не ожидали, что он к ней привяжется... а он полюбил её, искренне и нежно. Он не знал, что однажды мы увезём её... и он больше её не увидит. И, боюсь, это расставание его подкосило. Ему было шесть лет — и многовато было в его жизни расставаний... Яшма словно подарила ему кусочек своей юности — и, увы, увезла этот подарок с собой...

Вот таким он был в пору своей «второй юности», своего расцвета.

Когда Яшма уехала, Винс сдал... Осень прошла тяжело... Проявились кожные проблемы, внезапно — инфекция... а самое главное — нам пришлось оперировать его колено. С одной стороны, нам говорили, что собака с таким весом вообще не восстановится после операции. С другой — что даже если восстановится, порвёт вторую связку в течение года.

Мы видели, что Винсу тяжело после Яшминого отъезда... мы стали думать о том, чтобы купить щенка, маленького сенбернара, чтобы тот вернул Винсу молодость... Мы думали об этом — но решиться не могли.

Время шло. И Винс поправился. Мы не смогли вернуть ему молодость, но он сделал это сам. Восстанавливался очень долго и очень тяжело — но в итоге стал ходить, не хромая. Вторую связку вопреки прогнозам не порвал. И мы решили, что ещё поживём...

Да что там — мы решили, что мы вообще ещё всех переживём, ведь Винс так прекрасно выглядел, так хорошо ходил... Я раздумывала, не сходить ли с ним на выставку в ветеранах... Когда я говорила, что ему уже семь лет, все очень удивлялись — он выглядел максимум на четыре. Он был в прекрасной форме. И по-прежнему влезал людям в душу.

В этой уверености в завтрашнем дне прошёл год. Самый, пожалуй, спокойный год нашей жизни с Винсом. Мы всё думали, как поедем с ним куда-нибудь купаться, как привезём к нему в гости Яшму, как возьмём его с собой на конюшню, показать лошадей... И, конечно, как мы купим для Винсика маленького приятеля, щенка, которого Винсик сможет воспитывать, ведь он был такой чудесной нянькой...

Мы много чего думали, но ничего не сделали.

28 июня 2013 года Винсента Веги не стало.

Скорее всего, смерть подкралась к нему, когда он спал. Но может быть, он почувствовал себя плохо и решил перебраться на своё лежбище у калитки, где часто лежал, поджидая нашего приезда. И на этот раз он нас не дождался.

О чём он подумал перед смертью? Промелькнули ли перед его закрывающимися глазами Слава или Белочка? Вспомнил ли он Яшму или мою бабушку? Где-то в сияющей дали тот, кто был ему очень дорог, раскинул руки и позвал: «Давай обниматься!» — и Винс побежал к нему со всех ног.